В Дагестане, где я живу в данный момент, в этом сезоне просто какое-то помешательство на цветочных расцветках. Кругом все в цветочек, но я почему-то думала, что это сугубо наша, региональная тенденция. Правда, пробежавшись по всяким сайтам с весенне-летними коллекциями, обнаружила и там филиал садовой клумбы.
Но все-таки я не могла представить, что это некая повальная тенденция до тех пор, пока не побывала в двух столицах нашей Родины: Москве и Санкт-Петербурге.
В этих поездках мне стало очевидно, что не только мусульманки, но и самые обычные современные горожанки в своем большинстве отдают предпочтение в одежде романтическому стилю, выраженному юбками «макси» и цветочными расцветками.
О том, почему наша современница предпочла этим летом стиль «романтик» я поговорила со специалистом, который, безусловно, знает все ответы на вопросы, связанные с модными тенденциями.
Мою собеседницу зовут Мария Сморчкова, на протяжении десяти лет она возглавляла Ассоциацию предприятий индустрии моды и агентство бизнес-коммуникаций АПРИМ. В моде моя собеседница больше 20 лет, и сейчас является директором по стратегии IRADA, бренда конфессиональной одежды.
Присели мы в кафе поговорить о модных новинках, но, беседа получилась не такая легкая и поверхностная, как мне представлялось. И, увы, невзирая на цветочную тему, далеко не радостная… Почему, сейчас поймете.
— Мария, когда я приняла Ислам четырнадцать лет назад, длинных юбок в городе не то что на людях, на прилавках было днем с огнем не сыскать. Потом они появились в исламских магазинах и на мусульманках. Затем наступило лето, когда вдруг все без исключения открыли для себя длинные сарафаны, тогда думалось что это — временная мода. Поэтому я была безмерно удивлена тому, что вспыхнувшая несколько лет назад мода на «maxi» так прочно прижилась у горожанок. Меня это, несомненно, радует, так же как и цветочные расцветки, и женственность, которые выходят на первый план сейчас. Однако вопрос, разумеется, возникает: почему так массово, почему так резко и уверенно все это происходит? Мне мнится, что есть какая-то веская причина. Не правда ли?
— Правда. Это, потому что война…
— Потому что война?
— Именно так. Я отвечу на вопрос, почему это происходит, более широко, как это объясняется с точки зрения моды.
Мода это явление общественное, когда некий тренд становится массовым. Научный термин «мода» означает «наиболее часто встречающееся значение», то есть, доминирующий тренд.
Если проанализировать историю, в особенности двадцатого столетия, то мы увидим, что романтические настроения в моде возникали в противовес пику кризисного состояния общества — состоянию войны, когда в обществе накапливается высшее напряжение негативных эмоций. И женщины противопоставляют свою женственность тому, что происходит вокруг.
— Ну да, правильно, я только что читала сегодня советы психолога, что делать, если вы попали в тяжелую стрессовую ситуацию. Он говорил, найдите что-то хорошее и утешайтесь этим, помогайте себе пережить. Так ведь и есть, когда все плохо, мы интуитивно тянемся хотя бы посмотреть на прекрасное. Вид нежного цветочка, прорвавшегося через грубый асфальт, способен снять с нас подавленное состояние.
— Да, все эти нынешние цветочки вокруг, все романтичное и нежное — это своего рода защитная реакция женщин и терапия.
Причем, не только для самой женщины, но и для всех, кто ее окружает — для близких, родных, коллег. Женщины чувствуют напряжение в обществе необъяснимым образом, на подсознательном уровне. И у женщины появляется интуитивное, неосознанное желание изменить положение вещей. Вопреки. И она начинает обращаться к таким вот «романтическим историям».
В женской природе созидание заложено генетически. И именно у женщин очень сильна генетическая память. Для женщины война всегда — смерть, страх, угроза. Угроза потери, разрушения. Страх невоспроизводства. В самом прямом смысле слова. Война уносит мужчин, и женщины не могут рожать детей.
— То есть, вы хотите сказать, что женщины так одеваются для того, чтобы привлечь или удержать мужчину?
— Да, для того чтобы выйти замуж и родить детей. И, если хотите, для того, чтобы показать мужчине, который рядом, свою незащищенность, хрупкость. Женщина, таким образом, обозначает, для чего она создана. Она входит в свое естественное состояние самосохранения, определенное тем, что происходит вокруг нее. В военное время наступает напряженная конкуренция женщин. И вот этот наш сегодняшний романтизм — это элемент этой конкурентной борьбы.
— Но в России-то напрямую еще войны нет?
— Еще? Счастлив тот, кто так думает. В эпоху глобальной коммуникации мы все находимся в состоянии войны. Войны всегда шли. Гибли люди в Афганистане, Югославии, Чечне, Ближнем востоке, Центральной Азии, Ливии, Сирии. Но обывателю всегда казалось, что все это где-то далеко, и его не коснется. Теперь все это, благодаря масс-медиа, происходит в наших домах, на наших кухнях.
Помните, у Цоя «где бы ты ни был, чтоб ты не делал, между землей и небом — Война». На людей с экранов и мониторов негативная информация льется сплошным потоком. Общество милитаризовано чрезвычайно. Войну нам могут устроить в любой точке земного шара, в любой момент, в любом месте.
Посмотрите, как люди в реальной жизни, а не только в соцсетях, теряют друзей, родных, становясь жертвами войны информационной. И на весь этот негатив женщина реагирует естественно — она защищается. Защищает себя, своих близких, детей.
А пресловутая гендерная тема… Разрушение сложившихся ролей мужчин и женщин, публичные споры о правах сексуальных меньшинств, однополые браки, рождение и воспитание детей в новом «бесполом» мире. И женщина как будто бы уже и не нужна…
Либеральная Европа для многих стала жупелом, внушающим страх и отвращение. Женщина выражает всему этому протест. И самым неистовым образом защищается от всего этого, как умеет.
— То есть, получается, женщина через эту подчеркнутую женственность как бы сопротивляется этой своей «ненужности». Обращает внимание на все самое лучшее, что в ней есть.
— Да, именно так, сама того не осознавая. Этакое «непротивление злу насилием». Я думаю, женщина, скорее, возвращается в свое естественное состояние. Она перестает вести себя и выглядеть неестественно, гротескно, диктуя предложенный кем-то когда-то шаблон.
Если раньше ей было важно, как она выглядит перед НИМ, то теперь, может выясниться, что ОН — гей, и ей куда лучше быть самой собой, как ОНА хочет, и как ЕЙ удобно. Женщина возвращается к своей истинной женской природе. И комфортно ей сейчас в романтизме, да, в этом состоянии некоторой идеализации себя и своей роли на фоне хаоса вокруг. «Красота спасет мир» в представлении князя Мышкина — это совершенно точно про то, что происходит сейчас.
Романтизм неоднократно входил в моду. Но когда он оказывался в мировом тренде, советским женщинам было далеко не до моды. Советский Союз после войны боролся с разрухой и бедностью, потом по-комсомольски боролся со стилягами и строил коммунизм, потом «перестраивал», то, что построил. «Ты — агрегат, Дуся, ты, Дуся — агрегат». Это из дебютного альбома «Любэ», карикатурный перефраз «коня на скаку остановит». ДОСТАЛИ!
Наконец-то феминистки (как борцы за права женщин) берут от моды то, чего действительно хотят женщины. И наконец-то русские женщины могут себе позволить быть романтичными, даже чуть больше, чем от них все ожидали.
— Бытует мнение, что макси в моду ввели модельеры, а мы с тобой тут утверждаем, что это женщины сами себе его выбрали…
— Длина макси и романтический стиль всегда есть в арсенале моды. Но это не повседневная одежда, это одежда праздничная или вечерняя. Она всегда есть, висит в шкафу, ждет своего часа, регулярно показывается на подиумах. Но то, что «макси» начали носить на улице, говорит именно о том, что причина не в модельерах, а в потребителях.
Для меня сейчас стоит вопрос — надолго ли? Любой продукт имеет свой жизненный цикл: выход на рынок, рост, пик спроса, спад, вывод продукта с рынка. Формула эта известна, и индустрия моды работает тогда, когда идет смена трендов. Надо все время предлагать что-то новое. Но для того, чтобы предлагать новое, надо более активно вытеснять старое. Об этом постоянно думают маркетологи, предлагая уже в один сезон одновременно несколько трендов. Но чтобы тренд укрепился, стал тенденцией, тут без воли самого потребителя, его осознанного желания взять «новинку» в обиход, не обходится. С длиной в пол получается так.
— Да я слышала, что модельеры говорят, что дальше в моде будет именно мусульманская одежда, это как раз из этой «оперы»?
— Ну, раз так говорят, значит так и будет (смеется). Но я бы не говорила о «мусульманской» одежде, как о будущем моды. Да, число мигрантов в Европе из традиционно мусульманских регионов, находящихся под протекторатом европейцев, стремительно растет. Соблюдающие мусульмане, естественно, носят хиджаб. Но растет поколение новых европейских иранцев, ливанцев, турков. И утверждать, что все они будут носить хиджаб невозможно.
Но почему вдруг обозначился «исламский след» в моде, мне понятно. Потому что ролевые модели и образы, предлагаемые современной модой женщинам, не стали этих самых женщин удовлетворять. «Не хочу быть куклой!», «Надоело ходить голой!». Вульгарность и пошлость не в моде, платежеспособная аудитория ее не покупает.
Вот модельеры и апеллирует к естественной женской природе, к скромности, недоступности чужому взору, защищенности от лишних глаз, сохранению энергетического баланса, когда ничего никуда не тратится впустую, не пропадает, все сохраняется. Для мужа.
Все как в Исламе, скажете вы и будете правы. Моральность, строгость, и, если хотите, длинная юбка, возникли, как насущная потребность людей. Это демонстративный уход от безнравственности, в самом широком смысле.
Мусульманские модельеры, услышав запрос общества, первыми стали предлагать то, что сможет носить любой человек, любой конфессии. И, поверьте, это активно принимается. Привет цветочкам!
В Европе (заметьте, именно в Европе) уже давно в ходу множество терминов: modest fashion — «скромная мода», ethic fashion — «этичная мода», eco fashion —»экологичная мода«. Все эти «моды» соотносятся не только со скромным внешним видом. Это альтернатива вычурности, чрезмерности, приставке «сверх» во внешнем и внутреннем.
Это уважительное отношение к потребителю, экологичность технологий, альтернатива потогонной эксплуатации труда. Все эти термины придумали маркетологи, их подхватывают модельеры, но, в конечном счете, покупают и носят люди. И уже вполне осознанно. И есть у меня робкая надежда, что девушка, однажды, примерив на себя платье принцессы, непременно захочет стать королевой, а не дамой полусвета.
— То есть, это только цветочки… А ягодки будут?
— Конечно! Цветочки из моды выйдут, художники придумают новые принты. «Райский сад» останется для нас воспоминанием о нынешнем лете, как о ярком романтичном приключении, возможно, для кого-то первом в жизни. Я даже уверена, что кто-то вспомнит пресловутое: «Я словно свадебная лошадь, морда — в розочках, а круп в мыле». Ведь, к сожалению, модельеры не могут, как бы того сами не хотели, всему нынешнему рафинаду женственности и феминности преподнести в реальном мире мужественность сильного пола в соответствующем качестве и количестве. Но, как говорят французы, «чего хочет женщина, того хочет Бог»… А женщина хочет мира, любви, детей и, конечно,.. красивое платьице. Сегодня модно в цветочек.
— Мне было очень интересно побеседовать с Марией и даже жалко, что не вся наша беседа поместилась в масштаб статьи, потому что она очень интересный и, безусловно, компетентный собеседник. Следующей беседой будет тема «конфессиональной» и «этнической» одежды. Ведь на смену цветочкам придет этника.
— В России я лично делаю ставку на развитие не «мусульманской», но «конфессиональной» моды. Прежде всего, потому, что много россиян приходит к религии. Никакая современная идеология не дает человеку большей устойчивости. Нам может не нравиться слово «религия», как штамп. Но в душе каждый из нас когда-то начинает верить в высшую силу, и, главное, рано или поздно понимает, чтобы добиться благосклонности этой высшей силы, необходимо следовать определенным заповедям в своей личной повседневной жизни.
Миролюбие, терпимость, защищенность — вот что ищут люди, приходящие в Храм. В мечеть, в синагогу или в церковь — это вопрос личного выбора. Глобализация пытается сделать нас космополитами, людьми мира — без границ и наций. Но господь сделал всех нас разными. И очень важно, стремясь жить в мире без границ, не заплывать за буйки. Это значит, сохранять свои, а, значит, уважать и чужие национальные традиции, культурные ценности, не забывать своё прошлое, не быть манкуртом из «Буранного полустанка» Айтматова.
Лейла Наталья Бахадори,
Musulmanka.ru
